Книга Мэри Эберштадт “Как Запад действительно потерял Бога” (Mary Eberstadt. How the West really lost God West Conshohocken, PA, Templeton Press, 2013) посвящена ответу на исключительно важный вопрос. Как получилось, что один из фундаментальных институтов (монотеизм и общины его последователей) обеспечивших легитимацию личных прав и частной собственности, а затем и предпринимательского успеха ныне рушится в подавляющем большинстве стран Запада.
Эберштадт приводит мнение ряда авторов (заметного, но меньшинства) утверждающих на примерах периода после краха коммунизма в Восточной Европе или христианизации Африки (можем добавить от себя, христианизации Южной Кореи), что слухи о наступлении секуляризма и угасании христианства лишены должных фактически оснований. Среди таких работ есть серьезные исторические исследования показывающие рост внебрачных рождений к примеру во Франции еще в XVII –XIX веках (то есть пробемы отмечаемые сегодня были и раньше – Chadwick, 1990). Их, однако, отметим от себя, хорошо объяснил Ян Де Фрис динамикой женской занятости – ростом с середины XVII века а потом падением после промышленной революции (Де Фрис, 2016[1]). Автор, ссылаясь на множество статистических источников – как социологических так и исторических, настаивает, что факт угасания религиозности на Западе – как в Европе так даже и в США (по-прежнему менее секулярной и более религиозной нежели европейские страны) неоспорим.
Эберштадт предлагает объяснение угасанию религиозности, точнее христианства на современном Западе. Оно с ее точки зрения не в утрате потребности к утешению (оно не столь уж зависит от среднего уровня благосостояния общества). Оно и не в победном шествии просвещения и рационализма (действительно, секулярные, атеистические культы и догмы требуют зачастую куда большей интенсивности веры и иррациональности, чем большинство версий христианства). Оно с ее точки зрения даже не в кошмаре мировых войн.
Ее объяснение – процесс взаимовлияния угасания семьи, как базового общественного института, формирующего мораль и социальные навыки и соответственно религиозной общины немыслимой без фундамента крепких семей.
Эберштадт дважды цитирует работу экономистов (Iannaccone, Franck, 2009, опубликованную позднее как Iannaccone, Franck, 2014). Коллеги объясняют «навес» посещающих церкви в прошлом двум факторами. Первый не был значимым (точнее уже не существовал) в США и в Западной Европе (в последней повсеместно, по меньшей мере, со второй половины XIX века) – давление властей и угроза наказания ослушнику (подозреваемому отступнику или просто недостаточно аккуратному прихожанину). Второе – выполняемая церковью социальная функция, которая почти буквально «покупала» значительную часть паствы. Ту самую часть, которая стала отходить от церкви по мере становления социального государства (welfare state).
Автор стоит буквально в шаге от объяснения проблемы агрессивной экспансией социального государства заинтересованного подавить конкурента в виде семьи и гражданского общества (включая религиозные баготворительные организации и сети) и навязать свою дорогостоящую и малоэффективную заботу. Однако автор этого шага не делает. Между тем, такая «забота» приносит бюрократам и политикам – сторонникам социального государства бюджетные деньги и резкое расширение полномочий (вплоть до отъема детей – ст. 9 Международной конвенции о правах ребенка – без объяснения причин – просто «в лучших интересах ребенка») и до вторжения в супружескую постель.
Ревнители таких полномочий, не мудрствуя лукаво, объявляют опасения оппонентов такого вторжения лживым «мифом» и призывают всецело полагаться на усмотрение и мудрую просвещенную волю следователя, прокурора и на проясняющую мощь дискуссии судьи и присяжных.[2]
Однако значение взаимосвязи семьи и религии, дружественной гражданскому обществу, конституционализму (принципу договора при котором сам Создатель выступает в качестве конституционного монарха), правам личности и частной собственности, выделено Мэри Эберштадт совершенно обосновано.
[1] Смотри подробнее обзор этой книги https://ssrn.com/abstract=3303580
[2] «MYTH: If prosecutions are allowed for marital rape, a lot of innocent spouses will have rape charges filed against them by angry, vengeful spouses who hope to bargain for a better property settlement in a divorce action.
FACT: This myth is built on the ill-founded belief that people are innately vengeful and willing to go through the tortures of a courtroom trial in order to “get back” at their spouses. There are many other types of complaints which a spouse could file in retaliation that would require less public exposure and trauma. Further, our legal system has built-in mechanisms to determine the merits of a complaint. Police investigators, prosecutor discretion, and jury deliberation are employed to learn if a criminal charge is true or false». Why should marital rape be treated differently? http://taasa.org/wp-content/uploads/2015/05/BR_RapeInMarriage_2013.pdf
О какой травматичности идет речь когда опасения высказываются относительно возможности прямой продуманной рациональной лжи, а также неправильной интерпретации в состоянии озлобления вплоть до прямой лжи когда травматично не представление ситуации которой не было а ненанесение ущерба «враждебному» супругу (как в прецедентном канадском деле R. v. J.A http://scc.lexum.org/decisia-scc-csc/scc-csc/scc-csc/en/7942/2/document.do ). Истица объяснила потом свой поступок тем что ее сожитель заявил о претензии на их ребенка при расставании, чем она была шокирована. Она, придя в себя от шока. отозвала жалобу, каковое действие в соответствии с канадским законодательством было просто проигнорировано прокуратурой и судом (!): She explained that she made the original complaint because J.A. threatened to seek sole custody of their young son. 2011 SCC 28 File No.: 33684. 2010: November 8; 2011: May 27 p. 4 (447). “K.D. first complained to the police nearly two months later when J.A. threatened to seek sole custody of their two-year-old child. She later recanted.” Ibid., part 70, page 465. Главное же, сторонники такого вмешательства полностью игнорируют принцип презумпции невиновности и равенства (состязательности) сторон в суде в условиях дел в подавляющем большинстве из которых не бывает ни свидетелей, ни материальных доказательств – съемок, следов побоев и т.п. И тут борцам с новым видом изнасилования можно вернуть их вопрос: «Why should marital rape be treated differently?». Почему предлагаемый ими новый вид дел должен рассматриваться по упрощенным, сниженным стандартам, а не как обычные уголовные дела? А если он не выдерживает такого стандарта имеет ли он право на существование?
Дополнительные источники упоминаемые в тексте:
Iannaccone Laurence R. Franck Raphaël Why did religiosity decrease in the Western World during the twentieth century? Unpublished paper, 2009
Franck, R. & Iannaccone, L.R. Religious decline in the 20th century West: testing alternative explanations Public Choice (2014) 159 (3-4): 385-414. https://doi.org/10.1007/s11127-013-0103-9
Chadwick, O. (1990). The Secularization of the European Mind in the Nineteenth Century (Canto original series). Cambridge: Cambridge University Press. doi:10.1017/CBO9781139168311
Де Фрис Ян «Революция трудолюбия. Потребительское поведение и экономика домохозяйств с 1650 года до наших дней» М.: Дело 2016